Для меня, 16-летней, Анвар был прямо-таки символом благородства. В свои 26 он казался бесконечно мудрым и надежным. Сознаюсь еще: часто, приходя домой из школы, я воображала, словно мы живем вместе как муж и жена. Вот прямо так: я заваривала нам чай, садилась, беседовала с ним, уставшим от работы, спрашивала о его делах, рассказывала о своих, интересовалась, чего бы ему хотелось на ужин… Помнится, он залился смехом, когда я однажды рассказала ему о такой своей игре.
Короче, любила я его. Но вида не показывала! Я росла в очень строгой семье, так что мне даже с большим трудом разрешили окончить школу. Не дай Бог, подобные разговоры — меня запрут дома и больше никогда не выпустят.
Мы встречались тайно. Точнее, это и встречами назвать было нельзя. Я прогуливалась по парку, а он шел позади, и мы разговаривали по телефону… Вот и тогда… Я, как обычно, шла из школы и болтала с ним. Неожиданно он коснулся моей руки. Я жутко испугалась, буквально отскочила и залилась краской, потому что он еще ни разу не стоял так близко.
Я ему: «Нас могут увидеть. А он: «Пусть видят! Надоело уже, как собачке, плестись за тобой. Хочу идти рядом, держать твою руку». А потом еще: «Фатима, нужно что-то решать. Я уже хочу поскорее пить с тобой чай на кухне и рассказывать о том, как прошел мой день. Сегодня я расскажу маме о тебе. О том, что нашел ей невестку». У меня от этих слов аж голова пошла кругом.
Тут он и позвал меня к себе — знакомиться с его мамой. Это было странно: так бывает, чтобы девушка сама шла знакомиться с родителями жениха? Но разве я могла я ему отказать? К тому же идея казалась мне весьма безобидной…
Придя домой, я пыталась скрыть волнение, но дурацкая улыбка никак не давала это сделать. У меня так покраснели щеки, что мама сначала решила, будто я заболела.
Я приняла душ, уложила волосы и около часа выбирала наряд. На глаза попалось легкое белое платьице мамы. Она его давно не носила, но очень любила, оно напоминало ей о знакомстве с папой. Там такие кружева были… Короче, идеально для такого случая.
Поднявшись на 8-й этаж, где жил Анвар, я долго стояла у его двери. Волновалась так, что во рту пересохло. И даже решила пойти обратно. Но тут дверь открылась. Посреди большой комнаты стоял накрытый стол. Но накрыт он был совсем не так, как обычно это принято при таких обстоятельствах, да еще и на две персоны.
«Где твоя мама?» — спросила я. «А меня тебе недостаточно?» — он притянул меня к себе и попытался поцеловать. Я увернулась и в следующее мгновение оказалась у двери. Не тратя время на обувь, я была готова босая бежать домой от этого гада. Попыталась открыть, но не смогла.
Услышав его смех позади себя, поняла, что дверь он запер.
«Анвар, умоляю, — прошу тебя, прекрати! Я сейчас закричу!»
«Кричи! Пусть все соседи знают, чем мы тут занимаемся. Наверняка, добрые люди видели, что ты сама пришла. Значит, сама всего хотела».
Знаете… Я видела, как человек, бывший мне дорогим, мгновенно превратился в монстра. Мерзкого такого. Похотливого. И самое ужасное, что я ничего не могла с этим поделать.
Он грубо толкнул меня на кровать и навалился сверху. Он отвратительно пыхтел, роняя слюни на мою шею. Только сейчас я обратила внимание, что он не трезв. Но запаха алкоголя не было. Поняв, что говорить с ним бесполезно, я стала бить его изо всех сил, размахивая руками и ногами. Я разбила ему губу. Тогда он заревел, стащил меня на пол, стянул с себя штаны и устроился сверху. И вдруг — вышел в другую комнату. За коньяком.
«Пей. Тебе будет легче», — протянув бутылку, произнес он. И стал заливать жидкость мне в рот…
Через какое-то время я поняла, что лежу на мягкой кровати, а Анвар об меня трется. Так я проваливалась в сон еще несколько раз, открывая и закрывая глаза. Вдруг он схватил меня за волосы и, подавшись вперед, вошел в меня. Я закричала от боли. Вот тогда я окончательно и поняла: это — все, конец. Меня уничтожили. Просто взяли и стерли из жизни. Прошло уже много лет, а это чувство ни на секунду так меня и не покинуло.
Что было дальше? Я отключилась. Проснулась от дикой боли внизу живота. Все ныло. На ногах и на постели была кровь.
Анвар, наговорив гадостей, выпустил меня. Я так и ушла, босая. Не помню, как добралась домой. Но хорошо помню холодный душ, под которым я просто стояла около часа. Помню, как спрятала платье мамы и заснула на полу в прихожей.
Разбудил меня шепот мамы. Мне было так стыдно смотреть на нее… Я лишила нашу семью чести, достоинства. Я опозорила весь наш род. За что? За что им такая дочь?
Был момент, когда я хотела обо всем рассказать папе, пожаловаться на этого урода и знать, что папа его обязательно накажет. Но, увидев его глаза, я решила, что это только моя боль. Да и… Узнай кто о случившемся, позор ляжет не только на меня, но и на всю семью, а я знала, как отец дорожит своей честью… Теперь, когда отца больше нет, я боюсь встретить его даже во сне: мне по-прежнему не хватает смелости взглянуть в его глаза.
Я тогда лишилась всякого интереса к жизни. Перестала посещать школу, без всякого зазрения совести похоронив мечты о карьере доктора.
Вот еще что помню. Как-то утром мама крутилась у зеркала, прикладывая к себе платья.
«Ты уходишь?» — спрашиваю.
«Я же говорила, у тети Зули сын женится. Как его? Анвар, кажется».
Кажется, в этот момент, я забыла, как дышать.
Услышав шум и сигналы машин во дворе, я спешно спустилась во двор. Мне хотелось увидеть его, взглянуть в его глаза. Как? Как он приведет в дом, где лишил меня жизни, ту, с кем проведет каждый свой день? Как его дети будут бегать по полу, на котором он меня поил, чтобы изнасиловать?
Я презираю, ненавижу себя за эти мысли, но где-то в самом темном уголке моей души я ведь мечтала, чтобы он осознал, какую допустил ошибку, и попросил прощения, и сказал, что действительно хочет, чтобы я стала его женой. Но все совсем умерло во мне, когда я увидела, какими счастливыми глазами он смотрел на красавицу в белоснежном платье.
Не знаю даже, как я не умерла тогда на самом деле.
